http://www.liveinternet.ru/users/3317942/rubric/1252476
Стоило только музыкантам камерного оркестра оставить свои инструменты в оркестровой яме на время антракта, чтобы немного отдохнуть в кафе, так инструменты принялись оживлённо беседовать между собой. Первой заговорила первая скрипка этого оркестра. У неё было заведено такое правило, что при первой же возможности давать деловые замечания своим коллегам по оркестру.
- Друзья мои хорошие, - сказала первая скрипка не очень громко, - милые коллеги, у меня сложилось мнение, что вы сегодня явно не в ударе... Оба наших уважаемых альта всё время пытались тянуть волынку, словно кота за хвост. Мне не без труда удавалось вытягивать их на нужный темп, как будто я из болота тянул бегемотов. Это никуда не годиться...
- Да где уж нам, чудакам таким чай пить? - с обидой отозвались как по команде в один голос оба альта. Слово взял старший по возрасту альт.
«Мы ведь только внешне похожи на скрипку, но голос у нас не такой звонкий и писклявый, как у тебя, наша глубокоуважаемая первейшая скрипка во всей поднебесной...» Альт слегка встряхнул своими старыми струнами и продолжал: «Нам с тобой не сравниться, куда уж там. Мы в нашем оркестре ведём скромный образ жизни и звёзд с неба хватать не собираемся. Так-то вот... У нас голос низкий, немного печальный... Нас композиторы не балуют... Не часто даруется нам возможность проявить свою индивидуальность в оркестре. На нашу долю выпадают только мелкие, незначительные музыкальные эпизоды, а то и вовсе лишь отдельные такты менее одного музыкального предложения. Так что, когда на нашу долю выпадает радость сыграть приличный кусок музыкальной пьесы, так мы пытаемся хоть слегка, чуть-чуть, в пределах дозволенных возможностей, сбавить темп и продлить наше творческое удовольствие. Но при этом, мы добиваемся того, чтобы наши отдельные нотки звучали, как можно яснее и точнее. И не стоит стесняться того, чтобы слегка отступить от ровности темпа. Куда важнее не тактовые ровности, как штампы, а качество звучания, чтобы не терялся каждый звук, чтобы не утопал он в суете звуков... Ясно вам, госпожа первая скрипка?..
Первая скрипка заговорила примиряющим тоном: «Хорошо, хорошо! Не стоим вам альты, так близко к сердцу принимать мой дружеский совет. Уж вам прямо и сказать ничего нельзя. Такие вы изнеженные стали, как мимозы... Сразу всё принимаете за обиду...
- Не надо ссориться, друзья, - сказала виолончель. Лично я считаю, что в оркестре важны все инструменты, а не только скрипки и альты. Вот взять хотя бы нас, виолончелей. Разве мы хуже скрипок или альтов. У нас, как и у скрипок, и у альтов, имеются свои собственные футляры, тщательно отделанные бархатом внутри. Так же у нас есть и свои смычки, и собственные наши музыканты-исполнители. А если у нас нет специальных подушечек, которые музыканты скрипачи и альтисты подкладывают под свои подбородки во время игры, чтобы не дай бог, не повредить своими подбородками изнеженных, лакированных тел скрипок и альтов, так ведь это просто бутафория. Дело вовсе пустяковое. Зато у нас имеется то, чего нет ни у скрипок, ни у альтов. У каждой виолончели имеется изысканная ножка, на которой виолончель может немного танцевать под свою же собственную музыку. А это уже, согласитесь, двойное искусство для одного инструмента: музыка и танец!.. А чем больше искусств в одном, отдельно взятом инструменте, тем более он интеллектуален...
- Ты, виолончель, не очень-то зазнавайся своей изысканной ножкой, - пробасил контрабас. Ты и рада была бы пуститься в пляс под свою музыку, да твой музыкант, крепко придерживает тебя. Как говориться в пословице: рада бы в рай, да грехи не пускают... Музыкант порою так зажимает тебя между своими ногами, что тебе не до танцев... Вот мы, контрабасы, совсем другое дело: наши музыканты играют стоя и дают нам волю проявить себя полностью. Наши музыканты и сами не прочь немного свободно пританцовывать вместе с нами. Мы танцуем с нашими музыкантами, но стараемся держать их от себя на достаточно почтенном расстоянии. Не то, что вы, виолончели, зажаты между колен у своих музыкантов, как в тиски...
Виолончель даже загудела от негодования и решила поставить контрабас на своё место. - На твоём месте, уважаемый контрабас, я лучше бы промолчала. Тебя твой музыкант частенько оставляет ночевать в оркестровой яме... А это, как всем хорошо известно, также далеко от хорошего вкуса, как небо далеко от земли...
- Ну, так и что из того, что иногда я действительно провожу ночь в оркестровой яме, - возразил контрабас, - да, если хочешь знать, так в этом моё преимущество перед тобой. Мой музыкант доверяет мне, даёт мне больше свободы и не ревнует. Ревность, как всем хорошо известно, это пережитки от варварства и дикости. Я никогда не изменяю моему музыканту. Поэтому и музыка, и совместные наши танцы с музыкантами – это от Бога!.. Да, иногда бывает такое, что я проведу ночь в оркестровой яме, но, во-первых, я нахожусь в своём собственном футляре, больше которого нет в нашем оркестре, и потому, мой футляр – это моя неприступная крепость!.. А, во-вторых, я остаюсь в оркестровой яме не одна, а вместе с арфой...
Все инструменты весело засмеялись и виолончель, воспользовалась некоторым смущением контрабаса, продолжила словесный натиск: – Ну, так и что же из того, что вы остаётесь в оркестровой яме на ночь вдвоём с арфой?.. Что из этого следует? Неужели вы всерьёз думаете, что это прибавляет вам чести хоть на одну ноту?.. Ну, вы даёте, господин контрабас, с вами не заскучаешь, честное слово!..
Арфа решила заступиться за контрабас, тем более что она почувствовала нелестный намёк виолончели и в свой адрес. Арфа заговорила так, словно в оркестровой яме зажурчал живой ручей. – Между прочим, - сказала арфа своим волшебным чарующим голосом, - будет всем вам известно, дорогие мои коллеги, - что арфы являются представительницами самого древнего музыкального инструмента. Мы являемся правнучками нашей волшебной прабабушки – лиры!.. А лира, как всем вам уже хорошо известно, олицетворяет собою не только музыку, но и поэзию. Об этом не следует забывать вам, представителям и представительницам высокого искусства... Не случайно сказал гениальный русский поэт А.С. Пушкин: «Чувства добрые я лирой пробуждал!..» А это, согласитесь со мной, что-нибудь да значит...
Скрипка решила примирить смычковые инструменты и арфу. – Друзья, о том, кто в нашем оркестре лучше, нам с вами спорить не к лицу. Это не делает нам чести. Для оркестра очень важно прислушиваться друг к другу, и во всем беспрекословно подчиняться главному лицу в нашем оркестре дирижёру...
В диалог вступил белый рояль, который стоял неподалёку от оркестровой яму. Ему хорошо был слышен весь разговор, состоявшийся между инструментами оркестра. Рояль посчитал своим долгом высказать своё мнение на волнующую тему инструментов. - Первая скрипка, конечно, пользуется большим авторитетом в оркестре, - сказал рояль, - но позвольте мне с вами не во всём согласиться. Разумеется, что в оркестре все инструменты важны. С этим никто и не спорит. Однако у некоторых инструментов имеется предпочтительность перед другими инструментами в оркестре. Только прошу вас понять меня правильно, и не принимать за хвастовство мои слова. Необходимо оценивать достоинства того или иного музыкального инструмента в оркестре по его конкретному вкладу в общее дело сотворения музыки. Никто не станет оспаривать факта, что все музыкальные инструменты можно рассматривать только, как часть оркестра. Но вот рояль, это совершенно другое дело. Рояль совершеннее любого инструмента. А если принять во внимание, что орган с некоторым допущением можно считать разновидностью фортепьяно, то он один составляет целый оркестр, а исполнителем этого оркестра является один музыкант – органист. В какой-то степени и рояль также может подражать целому оркестру. У таких великих композиторов-музыкантов, как Бетховен, Шопен и Скрябин это получалось безукоризненно... И далеко не случайно мы получили имя рояль, что в переводе с французского языка обозначает королевский. Кто ещё в оркестре, кроме рояля, носит такое высокое, царственное название?
- Не к лицу роялю так сильно зазнаваться, - возразила первая скрипка, - это вам не делает чести, маэстро! Да будет вам известно, немало известных музыкантов в мире называют рояль граммофоном или даже - ударным инструментом...
- Такую оценку роялю могут давать невежественные люди. Я не стану оспаривать того, что действительно имеются такие музыканты, которые своей чрезмерно виртуозной игрой подтверждают, в некоторой степени, подобное мнение. Однако в их защиту хочется сказать, что повышенная громкость в игре, это своего рода протест против излишне изнеженной манеры игры, излишней сентиментальности, слащавости в игре, и мещанстве вкуса... Имеются такие, с позволения сказать, музыканты, которые считают и губную гармошку инструментом более значимым, нежели рояль... Но это уже плод больного воображения... Вот ведь и аккордеон по-своему ценный инструмент, но следует всё называть своими именами. Игра на аккордеоне никому не делает вреда, много хороших песен шансонье звучит под аккордеон, но всё же он далёк от великого служения искусству. Скажу ещё раз для особенно одарённых в музыкальном отношении инструментов, никакой другой инструмент в оркестре, кроме рояля не способен передать того бесконечного многообразия музыкальной выразительности: от шёпота и задушевного пения до колокольных перезвонов и ударных инструментов...
Неожиданно в разговор вступили барабаны. Они заговорили разом наперебой. В конце концов, переговорил всех один из них, самый большой барабан, который был увенчан двумя большими медными тарелками, лежащими друг на друге...
Скажите, пожалуйста, - заговорил барабан отрывисто и резко, - кто-либо из присутствующих здесь авторитетных музыкальных инструментов может себе вообразить оркестр без ударных инструментов?! Если угодно вам знать, то главными в нашей семье оркестра являются барабана. Кто задаёт ритмы в оркестре? Задаём ритмы мы, барабаны... А каким может стать финал музыкального произведения без нас, без барабанов?! Да никаким, выйдет так себе, пшик один... Вот теперь и посудите сами, какие у нас, у барабанов возможности?! У каждого из нас свой голос с множеством подголосков. В распоряжении музыканта барабанщика имеется бесконечное множество приёмов, как следует стучать по барабану специальными барабанными палочками, щётками, пальцами и ладонями рук. Щёточками нас изрядно щекочут и тогда барабаны не стучат и не гремят, а шуршат и шелестят, словно опавшие осенние листья под ногами прохожих, или смеются и даже хохочут, а иногда, словно плачут и рыдают. Да ещё вам надо учесть, что в распоряжении барабанщика имеется множество всевозможных тарелочек, бубенчиков, трещоток, колокольчиков, бубнов и множество ещё всяких дополнительных инструментов. И при всем при этом, следует учесть, что управляет таким многообразием ударных инструментов один музыкант. Нередко слушателю может показаться, что барабанщик вот-вот запутается в своих музыкальных пассажах. Но в умелых руках музыканта, барабанные палочки, эти его маленькие лошадки, которые самым чудесным образом сами возвращаются в свою конюшню...
- Ну, ты, брат барабан, заговорил нас всех, - сказал рояль. Я же скажу кратко и ясно. Что рояль занимает исключительное положение в музыке, это неоспоримый факт. И не случайно во многих концертах для фортепьяно с оркестром, рояль отстаивает своё право вступать со всем оркестром в состязание...
- Рояль, это, конечно, хорошо, тут и спору нет, - воспользовавшись создавшейся паузой, сказала флейта пикколо, которая была самым маленьким инструментом в инструментальном оркестре, но зато она обладала самым высоким голосом. - Рояль это очень даже хороший инструмент, - повторила пикколо. Но если бы ко всем его достоинствам прибавить немного скромности, то и цены бы ему не было. Рояль утверждает, что способен заменить собою целый оркестр, но где он возьмёт фанфары? А золотой голос трубы? Как он мыслит себе симфонический оркестр без духовых инструментов: без флейт, гобоев, кларнетов, фаготов, валторн, труб? Может быть, рояль может заменить дудочки, свирели и жалейки? Пусть рояль попробует зажурчать ручейком, прошумит ветром, пропоёт всеми голосами птиц, а мы послушает, что у него получиться, кроме скрипа педалей... В оркестре поднялся лёгкий шум, это негромко засмеялись духовые инструменты...
В это время в оркестровую яму вошёл дирижёр... Он очень удивился тому, что там стоял какой-то невообразимый шум. – Что это здесь за шум такой, откуда он исходит? - удивился маэстро. Все инструменты мгновенно смолкли... - Так-то вот оно лучше будет, - улыбнулся маэстро. Звук должен извлекаться из царства абсолютной тишины. Только тогда это будет чистый звук. Один за другим начали собираться артисты оркестра и рассаживаться по своим местам. Первая скрипка послала всем музыкантам контрольный звук ля первой отавы, словно волшебный позывной в мир прекрасной музыки. Началась настройка музыкальных инструментов всего оркестра. Это походило на гудение пчёл в разбуженном улье. Но вот все звуки смолкли, наступил благоговейный момент тишины и после короткого абсолютного затишья, дирижёр взмахнул своей волшебной палочкой и оркестр зазвучал... Началось настоящее волшебство в царстве музыки – полились божественные звуки...
- Друзья мои хорошие, - сказала первая скрипка не очень громко, - милые коллеги, у меня сложилось мнение, что вы сегодня явно не в ударе... Оба наших уважаемых альта всё время пытались тянуть волынку, словно кота за хвост. Мне не без труда удавалось вытягивать их на нужный темп, как будто я из болота тянул бегемотов. Это никуда не годиться...
- Да где уж нам, чудакам таким чай пить? - с обидой отозвались как по команде в один голос оба альта. Слово взял старший по возрасту альт.
«Мы ведь только внешне похожи на скрипку, но голос у нас не такой звонкий и писклявый, как у тебя, наша глубокоуважаемая первейшая скрипка во всей поднебесной...» Альт слегка встряхнул своими старыми струнами и продолжал: «Нам с тобой не сравниться, куда уж там. Мы в нашем оркестре ведём скромный образ жизни и звёзд с неба хватать не собираемся. Так-то вот... У нас голос низкий, немного печальный... Нас композиторы не балуют... Не часто даруется нам возможность проявить свою индивидуальность в оркестре. На нашу долю выпадают только мелкие, незначительные музыкальные эпизоды, а то и вовсе лишь отдельные такты менее одного музыкального предложения. Так что, когда на нашу долю выпадает радость сыграть приличный кусок музыкальной пьесы, так мы пытаемся хоть слегка, чуть-чуть, в пределах дозволенных возможностей, сбавить темп и продлить наше творческое удовольствие. Но при этом, мы добиваемся того, чтобы наши отдельные нотки звучали, как можно яснее и точнее. И не стоит стесняться того, чтобы слегка отступить от ровности темпа. Куда важнее не тактовые ровности, как штампы, а качество звучания, чтобы не терялся каждый звук, чтобы не утопал он в суете звуков... Ясно вам, госпожа первая скрипка?..
Первая скрипка заговорила примиряющим тоном: «Хорошо, хорошо! Не стоим вам альты, так близко к сердцу принимать мой дружеский совет. Уж вам прямо и сказать ничего нельзя. Такие вы изнеженные стали, как мимозы... Сразу всё принимаете за обиду...
- Не надо ссориться, друзья, - сказала виолончель. Лично я считаю, что в оркестре важны все инструменты, а не только скрипки и альты. Вот взять хотя бы нас, виолончелей. Разве мы хуже скрипок или альтов. У нас, как и у скрипок, и у альтов, имеются свои собственные футляры, тщательно отделанные бархатом внутри. Так же у нас есть и свои смычки, и собственные наши музыканты-исполнители. А если у нас нет специальных подушечек, которые музыканты скрипачи и альтисты подкладывают под свои подбородки во время игры, чтобы не дай бог, не повредить своими подбородками изнеженных, лакированных тел скрипок и альтов, так ведь это просто бутафория. Дело вовсе пустяковое. Зато у нас имеется то, чего нет ни у скрипок, ни у альтов. У каждой виолончели имеется изысканная ножка, на которой виолончель может немного танцевать под свою же собственную музыку. А это уже, согласитесь, двойное искусство для одного инструмента: музыка и танец!.. А чем больше искусств в одном, отдельно взятом инструменте, тем более он интеллектуален...
- Ты, виолончель, не очень-то зазнавайся своей изысканной ножкой, - пробасил контрабас. Ты и рада была бы пуститься в пляс под свою музыку, да твой музыкант, крепко придерживает тебя. Как говориться в пословице: рада бы в рай, да грехи не пускают... Музыкант порою так зажимает тебя между своими ногами, что тебе не до танцев... Вот мы, контрабасы, совсем другое дело: наши музыканты играют стоя и дают нам волю проявить себя полностью. Наши музыканты и сами не прочь немного свободно пританцовывать вместе с нами. Мы танцуем с нашими музыкантами, но стараемся держать их от себя на достаточно почтенном расстоянии. Не то, что вы, виолончели, зажаты между колен у своих музыкантов, как в тиски...
Виолончель даже загудела от негодования и решила поставить контрабас на своё место. - На твоём месте, уважаемый контрабас, я лучше бы промолчала. Тебя твой музыкант частенько оставляет ночевать в оркестровой яме... А это, как всем хорошо известно, также далеко от хорошего вкуса, как небо далеко от земли...
- Ну, так и что из того, что иногда я действительно провожу ночь в оркестровой яме, - возразил контрабас, - да, если хочешь знать, так в этом моё преимущество перед тобой. Мой музыкант доверяет мне, даёт мне больше свободы и не ревнует. Ревность, как всем хорошо известно, это пережитки от варварства и дикости. Я никогда не изменяю моему музыканту. Поэтому и музыка, и совместные наши танцы с музыкантами – это от Бога!.. Да, иногда бывает такое, что я проведу ночь в оркестровой яме, но, во-первых, я нахожусь в своём собственном футляре, больше которого нет в нашем оркестре, и потому, мой футляр – это моя неприступная крепость!.. А, во-вторых, я остаюсь в оркестровой яме не одна, а вместе с арфой...
Все инструменты весело засмеялись и виолончель, воспользовалась некоторым смущением контрабаса, продолжила словесный натиск: – Ну, так и что же из того, что вы остаётесь в оркестровой яме на ночь вдвоём с арфой?.. Что из этого следует? Неужели вы всерьёз думаете, что это прибавляет вам чести хоть на одну ноту?.. Ну, вы даёте, господин контрабас, с вами не заскучаешь, честное слово!..
Арфа решила заступиться за контрабас, тем более что она почувствовала нелестный намёк виолончели и в свой адрес. Арфа заговорила так, словно в оркестровой яме зажурчал живой ручей. – Между прочим, - сказала арфа своим волшебным чарующим голосом, - будет всем вам известно, дорогие мои коллеги, - что арфы являются представительницами самого древнего музыкального инструмента. Мы являемся правнучками нашей волшебной прабабушки – лиры!.. А лира, как всем вам уже хорошо известно, олицетворяет собою не только музыку, но и поэзию. Об этом не следует забывать вам, представителям и представительницам высокого искусства... Не случайно сказал гениальный русский поэт А.С. Пушкин: «Чувства добрые я лирой пробуждал!..» А это, согласитесь со мной, что-нибудь да значит...
Скрипка решила примирить смычковые инструменты и арфу. – Друзья, о том, кто в нашем оркестре лучше, нам с вами спорить не к лицу. Это не делает нам чести. Для оркестра очень важно прислушиваться друг к другу, и во всем беспрекословно подчиняться главному лицу в нашем оркестре дирижёру...
В диалог вступил белый рояль, который стоял неподалёку от оркестровой яму. Ему хорошо был слышен весь разговор, состоявшийся между инструментами оркестра. Рояль посчитал своим долгом высказать своё мнение на волнующую тему инструментов. - Первая скрипка, конечно, пользуется большим авторитетом в оркестре, - сказал рояль, - но позвольте мне с вами не во всём согласиться. Разумеется, что в оркестре все инструменты важны. С этим никто и не спорит. Однако у некоторых инструментов имеется предпочтительность перед другими инструментами в оркестре. Только прошу вас понять меня правильно, и не принимать за хвастовство мои слова. Необходимо оценивать достоинства того или иного музыкального инструмента в оркестре по его конкретному вкладу в общее дело сотворения музыки. Никто не станет оспаривать факта, что все музыкальные инструменты можно рассматривать только, как часть оркестра. Но вот рояль, это совершенно другое дело. Рояль совершеннее любого инструмента. А если принять во внимание, что орган с некоторым допущением можно считать разновидностью фортепьяно, то он один составляет целый оркестр, а исполнителем этого оркестра является один музыкант – органист. В какой-то степени и рояль также может подражать целому оркестру. У таких великих композиторов-музыкантов, как Бетховен, Шопен и Скрябин это получалось безукоризненно... И далеко не случайно мы получили имя рояль, что в переводе с французского языка обозначает королевский. Кто ещё в оркестре, кроме рояля, носит такое высокое, царственное название?
- Не к лицу роялю так сильно зазнаваться, - возразила первая скрипка, - это вам не делает чести, маэстро! Да будет вам известно, немало известных музыкантов в мире называют рояль граммофоном или даже - ударным инструментом...
- Такую оценку роялю могут давать невежественные люди. Я не стану оспаривать того, что действительно имеются такие музыканты, которые своей чрезмерно виртуозной игрой подтверждают, в некоторой степени, подобное мнение. Однако в их защиту хочется сказать, что повышенная громкость в игре, это своего рода протест против излишне изнеженной манеры игры, излишней сентиментальности, слащавости в игре, и мещанстве вкуса... Имеются такие, с позволения сказать, музыканты, которые считают и губную гармошку инструментом более значимым, нежели рояль... Но это уже плод больного воображения... Вот ведь и аккордеон по-своему ценный инструмент, но следует всё называть своими именами. Игра на аккордеоне никому не делает вреда, много хороших песен шансонье звучит под аккордеон, но всё же он далёк от великого служения искусству. Скажу ещё раз для особенно одарённых в музыкальном отношении инструментов, никакой другой инструмент в оркестре, кроме рояля не способен передать того бесконечного многообразия музыкальной выразительности: от шёпота и задушевного пения до колокольных перезвонов и ударных инструментов...
Неожиданно в разговор вступили барабаны. Они заговорили разом наперебой. В конце концов, переговорил всех один из них, самый большой барабан, который был увенчан двумя большими медными тарелками, лежащими друг на друге...
Скажите, пожалуйста, - заговорил барабан отрывисто и резко, - кто-либо из присутствующих здесь авторитетных музыкальных инструментов может себе вообразить оркестр без ударных инструментов?! Если угодно вам знать, то главными в нашей семье оркестра являются барабана. Кто задаёт ритмы в оркестре? Задаём ритмы мы, барабаны... А каким может стать финал музыкального произведения без нас, без барабанов?! Да никаким, выйдет так себе, пшик один... Вот теперь и посудите сами, какие у нас, у барабанов возможности?! У каждого из нас свой голос с множеством подголосков. В распоряжении музыканта барабанщика имеется бесконечное множество приёмов, как следует стучать по барабану специальными барабанными палочками, щётками, пальцами и ладонями рук. Щёточками нас изрядно щекочут и тогда барабаны не стучат и не гремят, а шуршат и шелестят, словно опавшие осенние листья под ногами прохожих, или смеются и даже хохочут, а иногда, словно плачут и рыдают. Да ещё вам надо учесть, что в распоряжении барабанщика имеется множество всевозможных тарелочек, бубенчиков, трещоток, колокольчиков, бубнов и множество ещё всяких дополнительных инструментов. И при всем при этом, следует учесть, что управляет таким многообразием ударных инструментов один музыкант. Нередко слушателю может показаться, что барабанщик вот-вот запутается в своих музыкальных пассажах. Но в умелых руках музыканта, барабанные палочки, эти его маленькие лошадки, которые самым чудесным образом сами возвращаются в свою конюшню...
- Ну, ты, брат барабан, заговорил нас всех, - сказал рояль. Я же скажу кратко и ясно. Что рояль занимает исключительное положение в музыке, это неоспоримый факт. И не случайно во многих концертах для фортепьяно с оркестром, рояль отстаивает своё право вступать со всем оркестром в состязание...
- Рояль, это, конечно, хорошо, тут и спору нет, - воспользовавшись создавшейся паузой, сказала флейта пикколо, которая была самым маленьким инструментом в инструментальном оркестре, но зато она обладала самым высоким голосом. - Рояль это очень даже хороший инструмент, - повторила пикколо. Но если бы ко всем его достоинствам прибавить немного скромности, то и цены бы ему не было. Рояль утверждает, что способен заменить собою целый оркестр, но где он возьмёт фанфары? А золотой голос трубы? Как он мыслит себе симфонический оркестр без духовых инструментов: без флейт, гобоев, кларнетов, фаготов, валторн, труб? Может быть, рояль может заменить дудочки, свирели и жалейки? Пусть рояль попробует зажурчать ручейком, прошумит ветром, пропоёт всеми голосами птиц, а мы послушает, что у него получиться, кроме скрипа педалей... В оркестре поднялся лёгкий шум, это негромко засмеялись духовые инструменты...
В это время в оркестровую яму вошёл дирижёр... Он очень удивился тому, что там стоял какой-то невообразимый шум. – Что это здесь за шум такой, откуда он исходит? - удивился маэстро. Все инструменты мгновенно смолкли... - Так-то вот оно лучше будет, - улыбнулся маэстро. Звук должен извлекаться из царства абсолютной тишины. Только тогда это будет чистый звук. Один за другим начали собираться артисты оркестра и рассаживаться по своим местам. Первая скрипка послала всем музыкантам контрольный звук ля первой отавы, словно волшебный позывной в мир прекрасной музыки. Началась настройка музыкальных инструментов всего оркестра. Это походило на гудение пчёл в разбуженном улье. Но вот все звуки смолкли, наступил благоговейный момент тишины и после короткого абсолютного затишья, дирижёр взмахнул своей волшебной палочкой и оркестр зазвучал... Началось настоящее волшебство в царстве музыки – полились божественные звуки...
Комментариев нет:
Отправить комментарий